Кто хочет всего, остается без ничего
Месей, четырех лет, вышел из дома и лениво с прищуренными глазами осмотрелся вокруг: солнце ярко светило и слепило глаза. Затем он остановил свой взгляд на вершине горы, которая упиралась в небо- его вечное притяжение и загадка, где заканчивался его мир. Месей для себя твердо решил, когда вырастит и перестанет бояться волков, обязательно взберется на эту вершину и ткнет пальцем в небо. Он не понимал, почему дед все время смеется, когда он начинает об этом говорить. Ему просто некогда это обсуждать, думал Месей: он вечно чем -то занят- то заготовка дров на зиму, то сена, то занятость на поле, где он выращивает полбу.
Во дворе стоял аппетитный запах хлеба. Бабушка, значит, там — под навесом, где она с покрасневшим от жара лицом достает хлеб из тандыра, мажет его верх взбитым яйцом и кладет под скатерть, чтобы не засох.
Месей в блеклой сорочке без рукав, залатанных брюках и в галошах едва появился в проеме двери, как бабушка Бегги протянула ему корочку горячего хлеба с вечным запахом детства.
-На, сынок,- предложила она, отводя лицо и глаза от жара и дыма. — Кувшин с молоком на балконе.
-Ба…,- я не хочу, — отказался Месей. Ему сейчас было не до хлеба -его ждали дела куда поважнее.
Месей все время жалел бабушку, потому что она была слепая на один глаз. Глаз она потеряла в карьере от осколка камня, которая выскочила из-под кувалды деда. За что нужно было так ее обидеть, если она такая добрая, красивая, справедливая. Она была родом из села Жагтил, и когда она шла в гости к своей родне, она всегда брала его с собой. А там его любили и баловали, особенно Абдулкерим халу, высокий, стройный, с усами и баритонным голосом. Он все время ходил в брюках-галифе и папахе.
-Смотри, сынок, далеко не уходи,- напутствовала Бегги внука.- И днем волки могут появиться.
Месей уже чувствовал себя достаточно большим, чтобы не бояться волков среди бела дня внутри села и догадывался, что бабушка специально пугает, чтобы он не уходил далеко от дома. У него в последнее время был один маршрут — на свалку, которая находилась в пятидесяти метрах от дома, где можно было найти все что угодно, чтобы изготовить самокат. Но недавно у него появился конкурент — соседский мальчик по имени Абдул, который был старше него на два года. Проблема была в том, что и он изготавливал самокат, так что то, что находил один, обязательно нужно было и другому.
-Что ты ищешь?- спросил Абдул у Месей, когда они столкнулись лбами на склоне свалки. Под солнцем он всегда закрывал один глаз
-Подшипник,- сказал Месей. – А ты?
-Гвозди, — сказал Абдул.- Мне сегодня труднее, чем тебе — они мелкие и их труднее находить.
-Зато их много,- вставил Месей.- А подшипника здесь может не быть,- с огорчением добавил он.
Вдруг внимание обоих привлек большой предмет, который валялся у подножья свалки. Недолго думая, оба рванули вниз. Это была гармонь, брошенная сельским музыкантом и канатоходцем Шаабазом. Месей, хоть и был младше Абдула на два года, добежал до гармони быстрее и вцепился в нее костлявыми пальцами.
-Это моя!- сказал он.- Я первым ее взял.
-Нет,- громче него прокричал Абдул.- Я ее первым увидел.
Завязалась ссора, но никто не хотел выпускать из рук гармонь — она растягивалась и сжималась, играя самопроизвольную музыку.
На крики Месей пришла обескураженная бабушка Бегги. Она увлекла их за собой во двор. Никто из мальчиков не хотел уступать друг другу. Великая находка для маленьких сердец.
-Значит так, дети мои,- начала разбирательство бабушка.- Чтобы вы не ругались, я предлагаю: один день пусть гармонь находится у Месея…
-Нет,- гневно прокричал Абдул с диким взглядом.
-Тогда,- Бегги обратила взгляд на Месея, который мертвой хваткой держался за клавиатуру.- Пусть сегодня поиграет Абдул, а…
-Нет,- заревел Месей.- Это моя.
Бегги не узнавала детей, они стали как звери с добычей.
-Значит, остается один выход, — произнесла Бегги и заковыляла домой.
Она вернулась с большими ковровыми ножницами. Она заставила детей растянуть гармонь на всю длину, затем палкой отмерила середину и запустила лезвие ножницы внутрь. Мальчики, молча и с изумлением, следили за тем, как бабушка разрезала гармонь пополам.
Дети, каждый увидев в своих руках свою часть, вначале обрадовались. Абдул, счастливый, тут же исчез со своей половинкой.
Месей успокоившись, разглядывал свою половину в полном недоумении – до него только начало доходить, что гармони больше нет.
-Ба.., что ты сделала?- Слезы уже подступили к глазам, и он был готов расплакаться.
-Ничего, сынок,- поучительно произнесла старая Бегги,- все по нашей табасаранской поговорке:
кто хочет всего, остается без ничего.