Перейти к содержимому

ТАБАСАРАН. ПЕЩЕРА «ДЮРХЪ»

 

 

 

ПУТЕВЫЕ ЗАМЕТКИ.

 

Меня по улице обогнали две женщины с кувшинами на спине.

—Я уже не верю в святость Дюрхъа,- произносит одна.- И, наверное, это неправда, что эта пещера не пускает грешников.

Я окидывая их взглядом.

У одной кувшин был переполнен и вода, расплескиваясь, намочила платок и платье ниже плеча. Она на это не обращала внимания  и с энтузиазмом продолжала сплетни, которые начались еще на роднике:

—Почему? -слышу голос второй женщины.- Она сильно наклонена вперед, чтобы сбалансировать тяжесть кувшина на спине.

—Вчера наш сосед Гаджи на лошади ездил туда на пятничный намаз,- натянуто говорит первая.- И он вернулся живым и здоровым..

—А что он должен был умереть?

—Если он грешный, то Дюрхъ не должен был впустить его, а если впустил, то не выпускать.

—Может, этот Гаджи не грешный,- предположила вторая.- Или пещера дала сбой…

Они отдалились и я перестал слышать их разговор.

 

Меня охватило любопытство

Дома мне бабушка долго объясняла, что вход в Дюрхъ такой узкий, что если там пролазит грешный, два камня, которые загораживают вход, смыкаются и преграждают путь.

—А если ему удастся протолкнуться и проникнуть туда, -спрашиваю ее.- Тогда что?

—Тогда он оттуда не вылезет никогда.

У меня от страха глаза округлились.

—А почему этот дядя Гаджи грешный и что он сделал?- спрашиваю у бабушки.

Она долго молчит.

—Он злой.

—Почему? -не унимаюсь.- Мне нужно докопаться до правды до конца.

—Он с головой не дружит, с соседями тоже..

Я начал представлять себе большие камни, которые сжимают дядя Гаджи, а он тужится и молится – простите меня!

—Бабушка, а можно я пойду туда и посмотрю?

—Это далеко, сынок,- отвечает она, одной рукой вращая колесо веретено, другой- нежно, мастерски пропуская  прядь шерсти между двумя пальцами и накручивая образовавшую нить на краешек вращающегося деревянного валика. Потом эту нить она будет красить в чугунном чане, морща глаза от дыма. Потом мать будет ткать ковер.- Это далеко, за горами, в селении Хустиль, продолжает она.- Ты еще маленький — в школу даже не ходишь.

— А что будет, если эти камни обрушатся на людей.

—Это будет плохой вестью,- сказала она.

—Откуда ты это знаешь?

—Это мне рассказывала моя мать, сынок. Еще, знаешь что она сказала? Дюрхъ может  обрушиться,- подчеркнуто  произнесла она.- Это случается  во времена, когда происходит большие войны.

 

 

 

Утро. Тоскливо с балкона дома смотрю на гладь успокоившегося   моря: вчерашний шторм и белые накаты на гребнях волн исчезли. Так что  сегодня на море нахлынут  рыбаки со всего города и округи, чтобы поймать  кутум, залум, тарашку. А остер пропал.

В мыслях продолжает рыться вчерашнее сообщение о том, что Дюрхъ обрушился и диалог детства. Ну, есть война на Украине. Везут в Табасаран и Дербент трупы солдат и офицеров. Есть и те, кому повезло и вернулись в отпуск. Есть и те, кто проявил себя по- геройски. Что будет дальше?

Из рабочего кабинета доносится звонок в телефоне. Возвращаюсь и с клавиатуры ноутбука стаскиваю телефон. Звонит Эйваз. «Эйвазов» среди знакомых много, но его называют «Мега Эйваз»- мирный, дружелюбный, успешный в бизнесе под знаком фирмы «Мега».

—Алло,- отвечаю с интонацией и голосом, наработанным годами.

—Гьап!рдава! Что делаешь?- спрашивает Эйваз. -Вот так, два слова каждый раз. Это тоже его наработка годами. Знаю, сейчас скажет:»Давай, посидим где-нибудь, поболтаем».

В  мои годы уже поздно заводить друзей, хотя многих старых уже нет. Это накладывает на меня грустный отпечаток.  Летиф из Ц!ийи гъул, мой однокурсник по техникуму  умер два месяца назад, лишний раз утвердив меня во мнении, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить его просто так. Он  торопился брать от жизни все: улыбка все время украшала его лицо и женился он первым, еще в техникуме. Спросить бы его: успел он или нет. Земля ему пухом. Человек оттуда исходит и туда возвращается.

С Эйвазом я познакомился не так давно, два года назад на конференции в Хучни. В актовом зале районной администрации мы случайно оказались рядом и, видимо, я произвел на него впечатление, когда  яростно  во всеуслышание  защищал другого Эйваза, активиста от нападок главы районной  администрации Алаудина Мирзабекова. Помню речь тогда шла об инициативе Эйваза записаться на прием к Главе Дагестана Абдулатипову для решения насущных проблем табасаранского народа. А Алаудин этого не хотел- зачем излишне рисоваться перед начальством и рисковать креслом. Я тогда подкрепил мои слова народной поговоркой: «Диришри биц!урис никк тувурдар». Ничего не возымело.  Алаудин, рассердившись, гневно выразился против активиста. И тогда пошло-поехало. Я только на следующий день начинаю анализировать произнесенные в пылу эмоций слова и начинаю жалеть.

 

—«Ничего, дома»,- звучит моя ставшей  дежурной фраза.- Собираюсь поехать в Дюрхъ. Не слышал, что он обвалился?

Я обманул: не собираюсь никуда ехать. Просто мой язык опередил мои действия.

—Поехали!- выпалил Эйваз сразу. Ни секунды на размышления.

Мой ответ на мгновение повис в воздухе. «Может, у него намечено там какое-нибудь мероприятие. Я знаю, что его приглашают всюду и везде, особенно  туда, где надо пожертвовать на благотворительность.

 

Он мне как-то в шутку жаловался, что его отец однажды ему многозначительно сказал: »Сынок, хорошо, что ты у меня родился мальчиком». Его друзья, окружение уже привыкли к нему как к благотворительному кошельку. Гостей из Махачкалы группой в десять человек, в составе которой были представители Союза писателей из Белоруссии я застал на крепости «Нарын –Кала». Они приехали к Главе города. После экскурсии я отказался идти вместе с ними на прием к Главе города- я был в этом кабинете не так давно и мне отказали в исполнении письма Национальной библиотеки с рекомендацией о приобретении моих произведений для пополнения библиотечного фонда города. Сказали — нет денег. Как оказалось, группа отказалась от предложенного бюджетного обеда, зная что Эйваз сделает это лучше. В лучшем ресторане города. Убеждаюсь: его папа был прав.

 

 

Я быстро сообразил, что меня особенно ничто не задерживает и дал согласие. Когда я подъехал к нему на работу к офису, он второпях делал последние наставления работникам фирмы.

Я оставил мой седан «Хондай» под окнами его офиса и пересел на его джип «Тойота»,  и через минуту мы были на трассе по маршруту на Хустиль. В салоне звучит, я заметил всегда, табасаранская музыка. Я посмотрел на него и он убавил громкость: не забывает наш спор о том, что в этих песнях нет ни музыки. ни слов.

Странно, как умудряются делать наши музыканты музыку без музыкальных инструментов: ни барабана, ни флейты, ни гармони- вообще ничего. Один японский синтизатор, микрофон и она. Ненавижу этот музыкальный инструмент, который убил все остальные.

Я слишком требователен и поэтому часто остаюсь непонятым для многих. На диктанте, проведенном газетой «Зори Табасарана» в Махачкале был представлен рассказ одного писателя. Я как и все старался не делать ошибок, следил за дикцией Гюльахмеда, редактора газеты и исправно писал все. Я больше  следил за развитием сюжета, ожидая, что в конце должна быть развязка. После последнего слова автора моя ручка повисла в воздухе- мне нужно было поймать интригу. Но оказалось, ее там нет.

 

На выезде из селения Геджух мы повернули направо с асфальта на грунтовку. На обочине дороги за первым поворотом стоят два юноши и голосуют. В наше время редко увидишь людей без транспорта- машины не роскошь и не редкость. Эйваз принял вправо и остановился.

—Куда, ребята?

—В Дюбек,- хором отвечают они.

—В Т!ивак,- поправляю их.- Так зовут это село по табасарански..

Они сели и промолчали на мое замечание.

—Вы откуда?- спрашивает Эйваз.

—Из Геджуха.

—А зачем едете в Т!ивак?

—На авито нашли телефон- хотим купить.

Думаю, кого интересует сегодня история или названия сел и городов, главное для них- это телефон. Пропадающее поколение, полностью и по уши увязающее в вещах. Так ли это? Кто знает! Может, это к лучшему- у них будет свой мир, общий, глобальный. Все будут говорить на английском языке, общие ценности. Но а как быть с  моралью, совестью…. Ладно, чему быть, того не миновать. Но это не мой принцип.

 

 

 

Вдоль дороги растянулась ухоженная плантация виноградника. Увидев мой любопытствующий взгляд, Эйваз нарушил молчание.

—Это территория моего друга- Абдулмалика, местного фермера,- сказал он, оглядываясь по сторонам.- Хороший парень, трудолюбивый. Он потратил столько сил здесь. Я ему помог с электрофикацией. Мы поставили трансформатор и протянули провода на расстоянии——

Я заподозрил, что у него была запланирована встреча на сегодня как раз именно с ним, и это стало причиной его внезапного решения поехать к пещере Дюрхъ. Я не стал расспрашивать его этом- не этично.

Он набрал телефон Абдулмалика.

—Алло, гьап!урдава!

На том конце слышен радостный и волнительный голос  друга.

—Да, Эйваз… Приезжайте… Я жду.

—Ты не спеши, Абдулмалик. Мы едем в Хустиль, на пещеру. На обратном пути заедем. Заруби петуха и приготовь хинкал.

Голос что-то бубнит- не разберу.

—Нет… нет… Мы приедем обязательно. Со мной еще один друг. Ты его, может,  знаешь- может, нет. Хорошо, давай. Миру- мир.

Он нажал на акселератор и машина дернулась, набирая скорость на бездорожье. Что жалеть, если даже поломается- у него самый крутой автосервис в городе на двадцать подъемников. Я там обслуживался всего один раз и то со скандалом. Меня молодой слесарь обошел в очереди, пока я ездил за запчастью, поднялся шум. Эйваз успокаивал меня, показывая пустующий главный кабинет директора, стараясь не вмешиваться в скандал. Это потому, что он не хотел вмешиваться в работу персонала. Везде нынче свои правила и у него есть свои правила. Причем здесь привязанность или дружба.

Блин, что у него за «Миру-мир». Всегда на прощание- «Миру-мир». И спросить об этом не хочется, мелочь такая сугубо личная, но думаю: кто-то его научил этому  термину, и она прицепилась на всю жизнь.

Доехали до Т!ивака, высадили искателей телефона и петляем среди длинных асфальтированных улиц села. Людей мало. Детей не видно вообще. Понятно- айфоны, которые занимают всех: и млад и стар.

Скоро Дюрхъ. Что там увидим, волнует меня больше, чем телефоны и новая культура. Тут умирает мой мир,  сказки моего детства.

На подъеме в сторону Хустиль Эйваз заговорил, оторвав правую руку от руля, чтобы жестикулировать и рисовать круги в воздухе в такт мыслям.

—Знаешь, что сделаем?- задает он вопрос, таким тоном, чтобы самому же ответить.

—Что?

—Там на встрече с Абдулмаликом будет и директор школы. Вот ему и скажем, чтобы организовал Уголок славы летчику-генералу Зейнудину Абдуллаеву.

Вспомнил. Почему-то выскочило из головы мое же предложение сделать такое доброе дело заслуженному человеку, уроженцу этого селения. А Эйваз запомнил. Я случайно узнал о существовании третьего генерала- табасарана, кроме Мурадова Рустама и Абачева Эседуллы, получившие высокие награды Героев России. Абдуллаев был командующим…

Звоню в аэропорт Астрахани и представляюсь.

—Алло. Здравствуйте. Вы не могли бы соединить меня с генеральным директором аэропорта генералом Абдуллаевым?- произношу как можно более уверенным тоном. Получается наоборот: сам слышу волнение в голосе.

—Извините. У нас такого нет,- отвечает дежурный оператор отталкивающим  голосом.- У нас  генеральный директор другой человек.

Упс! Влип, думаю, по самые уши. Я сбит с толку. Она определенно зла.  Надо продолжить разговор, а то сейчас связь оборвется. Информация должна быть секретной и поэтому вряд ли буду удовлетворен последующим ответом. Напрашивается  глубокий вздох, но не успеваю:

—Но он же у вас работал? Известный генерал…-Далее быстро произношу имена известных на всю страну  военных людей.

В трубке повисает тишина. Мне становится хорошо от того, что «мяч на той стороне поля». Жду. Девушка заговорила через минуту мягким, покладистым тоном.

—Еще раз можете сказать, как вас зовут?

Говорю, как меня зовут по буквам.

—Хорошо, спасибо,- в трубке опять тишина и доносится неприкрытая подозрительность. Думаю, она с кем-то общается и вместе решают, дать мне телефон или нет.

—Извините за ожидание,- голос вежливый.- Вам скинут номер телефона генерала. До свидания!

Я выпускаю вздох. Я доволен маленькой победой. Правильно заданный тон и отточенные слова могут достичь сердца любого человека.

Словами можно сделать то, чего не сделаешь оружием.

Дипломатию придумали, чтобы забыть об оружии.

Мысли о войне в Украине идут параллельно с тем, что я делаю и думаю.

—Что задумался?- Эйваз отрывает взгляд от дороги и смотрит на меня.

Вижу как колеса машины налезают на обочину на крутом повороте.

—Осторожно!- предупреждаю его.- Прошу не забывать, что ты за рулем.

Он ловко одной рукой выруливает с поворота.

—Ты не ответил на мой вопрос. О чем задумался?

—Генерала вспомнил. Его хриплый командирский голос. Он жаловался, что на родине в Табасаране отнеслись к нему не должным образом…

Он говорил тихо, размеренно:

—… сижу в парке на скамейке. Иногда вот так перебираю в памяти события давно ушедших дней. Помню наш дом в центре селения Т!ивак. Помню депортацию, Ейское летное училище и небо, которому отдал всю жизнь. Был и в политике. Недавно у меня в гостях были репортеры эстонского государственного телевидения. Они снимали фильм обо мне. Помнят, как я спас Эстонию от военных действий- я был тогда депутатом их парламента и как командующий сделал все, чтобы  сохранить мир…

—Он не говорил, как в Табасаране могли обидеть его и кто это сделал?- спрашивает Эйваз.

—Нет, -отвечаю .-Мне это не интересно. Это ко мне не относится. Я знаю, что я могу.

—Что ты можешь?

—Растопить человеческое сердце и вызвать его на откровенный разговор.

—Получается?

—Не всегда.

—Почему?

—Иногда мне попадаются люди, не отвечающие моим стандартам, и у меня отпадает желание открывать его дальше и тем более вызывать его откровения о его жизни.

 

Интересно то, что Главу Табасаранского района табасараны воспринимают не как обычного главу. Они, независимо оттого, в какой области или стране живут, воспринимают как правителя всех табасаран. Это нечто большее, чем район. Все связывают себя с исторической родиной в единое целое. Например. Дали звание генерала Абачеву, и он, чтобы поделиться этой радостью, приезжает в Табасаран. Также все, в том числе и генерал Абдуллаев. У него наград хватает: только вот недавно он был награжден «Орденом Почета» президентом России. А он хочет признания среди своих соплеменников.

—Я об этом и говорю,- замечает Эйваз.- Надо его пригласить в Табасаран и воздать все почести.

—Но ты же не Глава, всего лишь… кем ты там работаешь?

—Заместителем председателя Общественной палаты,- произносит он и смеется.

—Зато как звучит!- подбадриваю его.- Общественная палата! Чем вы там занимаетесь, не понятно. Обслуживаете власть, чтобы ей было на кого скидывать свои провалы.

 

И вот Хуст!иль- село Хус( имя нарицательное какого-то героя, основателя села) расположенное на кряже (т!иль на табасаранском). Улица узкая, а по краям селяне соорудили каменные сараи с кучей треугольных отверстий в стене для вентиляции сена. Ничего примечательного. Но Эйваз остановил машину и вылез, чтобы сделать серию фотографий.

 

 

Доехали до центра села. Тишина –никого нет. И вдруг вижу, как из-за угла вылезли двое парней и идут к нам навстречу. Они поздоровались и представились. Одного зовут Шабан, более улыбчивый, а другого Ивайс. Странное имя- никогда не слышал.

—У моего отца был друг чеченец, вот и назвал меня в его честь, — разъяснил Ивайс.

—Школьники?- спрашивает Эйваз.

—Да, одиннадцатый класс,- с улыбкой отвечает Шабан.

—После школы, какие планы?

—Уедем в Россию. Здесь работы нет, и поэтому молодежь не задерживается.

Эйваз попросил ребят сопроводить нас до пещеры и рассказать об известных им легендах о пещере.

Ребята переглянулись и улыбнулись. Это был их ответ о том, что они ничего такого не знают.

-Хотя знаете,- Шабан вышел вперед. Он что-то вспомнил- Я живу здесь недалеко. Давно слышал, что иногда пещера начинает выть. Однажды ночью я вышел на балкон- я был тогда маленьким- и услышал за горой вой. Пещера плакала. Я об этом никогда никому не рассказывал- страшно как-то.

-Странно,правда!- вмешался Эйваз.

-Сюда люди носят жертвоприношения,- сказал Шабан.-Сюда приходят те, у кого нет детей-помогает.

 

 

По бетонированной тропинке поднимаемся на выступ, под которым вжалась пещера в разрушающуюся на части скалу. По правою сторону под горой видны просторы селения Т!ивак .

Как написал летописец: «Т!ивак- одно из самых укрепленных мест Табасарана, где русские войска еще никогда не бывали..» «Селение сие окружают непроходимые болота и через оные проходила только одна дорога, которая была защищаема с величайшим упорством ожесточенным войском, ибо в Т!иваке  находилось все имущество табасаранских владетелей, почитавших место сие непреоборимую твердынею»

Внизу на склоне отвесной горы местные построили смотровую площадку и из палок связали перила для безопасности.

Увидев издалека открытые двери в пещеру и внутренний мрак, мне почудились страшные кадры из фильмов Стивена Кинга. Внутрь падает свет и видны лестницы, ведущие в нижние ярусы пещеры. Таких этажей там шесть или семь.

Тысяча двести лет назад туда спустился арабский военачальник Масалама, покоривший Дербент и Табасаран. Здесь у подножия горы в селении Т!ивак в ожесточенном сражении были убиты сорок его сподвижников- их трупы были перевезены в Дербент и там похоронены. Масалама стоял посередине комнаты в окружении свиты и охранников. Его срочно отозвали в Сирию и перед отбытием непонятная сила завлекла его в пещеру Дюрхъс. Тонкий луч света, наполненный частичками пыли, странным образом  нарисовал зайчик на мощеном камне стены. Он поднял голову с суровым лицом и посмотрел под потолок: откуда  проникает сюда  свет он не понял. Простояв еще минуту под изумленным взглядом свиты, он стал отстегивать ремень на поясе, где висела самая его драгоценная вещь- кинжал из дамасской стали развязал ремень, с которым он прошел из Сирии до Табасарана- и водрузил его в углу комнаты со словами:»Да хранит вас Аллах,Табасаран».

Этим поступком перед тем, как покинуть этот край он хотел воздать дань уважения отважным воинам, которые с упорством зверя защищали свою землю: такое сопротивление ему не оказывал никто после битвы при Кадиссии в Персии с войском албанцев под предводительством Джаваншира.

 

Про себя думаю и отвечаю: прошло 1200 лет, нас Аллах сберег. Стою с Эйвазом, Шабаном и Ивайсом, где ты читал последнюю молитву. Мы сохранили свой язык и культуру, у нас выходит газета и есть театр. У нас родились военачальники, которых можно сравнить с Джаванширом- Рустам Мурадов, миротворец, который оберегал мир на Кавказе в войне азербайджанцев с армянами… Он воевал в твоей стране, спасая ваших людей от экстремизма. Еще, мы с акватории Дербента ракетами бомбили врагов в Сирии на расстоянии 3000 километров. Вот так все меняется в мире.

 

—Что будем делать?- спрашивает Эйваз.- Заходить внутрь опасно.

—Можно попробовать очистить,- предложил Шабан.- Маленькие можно вытащить, а большие расколоть, сделав отверстия перфоратором..

Чтобы доказать, что это возможно, он полез внутрь и с гордой улыбкой на лице сделал несколько ходов с камнями.

 

 

Молодец.

Грустные возвращаемся обратно в центр села. Возле машины стоят женщины. Напротив них, через дорогу стоят провожающие.

—Вы с нами?- спрашиваю с иронией.

—Я  из этого села,- поясняет женщина средних лет с улыбкой на лице.- А это моя дочь. Она живет в Башкирии.

—О-о! Почему она так далеко забралась?

—Муж забрал.- Она оправдательно хмыкает.-  Он военный. Конечно, если Эйваз халу заберет, поедем с вами.

Слышу запах хлеба из тандыра. Поднимаю голову, осматриваюсь и спрашиваю:

—Где-то хлеб пекут. Запах такой.

Женщина раздвигает сумку и достает горячий хлеб. Видимо ее угостили здесь.

—Нет, нет. Что вы! Если продадите за деньги.

—Она протянула хлеб вместе с черным пакетом с таким благодарением, что отказаться стало неудобно. Гостеприимство и сердечность в действии.

Я подумал, что это знакомые Эйваза- такая открытость в общении.

Попрощались с ребятами и уехали. И как только пассажирок высадили на окраине села, мы схватили пакет, достали хлеб  и  вкусили его настоящий аромат.

Жую хлеб и спрашиваю Эйваза:

—Не знаю,- отвечает он, не отрывая глаз от дороги.

—Но она же назвала твое имя,- недоумеваю.

—Не знаю,- повторяет он вновь.

Осмысливаю.

—Значит, братан, тебя и здесь знают,- делаю вывод.- Хорошо с тобой ездить- все бесплатно.

 

Следующую остановку сделали в селении Гурхун. Там у Эйваза проживает его друг, однополчанин или родственник, учитель сельской школы. плотник по призванию. Дома у него стоит циркуляр и другие столярные приспособления. Конечный продукт- каталка теста кухонная. Жалуется, что заказов нет. За его домом на возвышенности увидели зеленый пруд : достопримечательность села. Но для сельчан это как пустое место. Его зеленая поверхность впечатляет: одинокая утка, заметив нас, на глади рисует замысловатые узоры — видимо испугалась и готовится к взлету.

Надо сказать шикарное место для утятника — вот тебе и работа и занятость.

Звонок.

Друзья в Т!иваке ждут, не дождутся. Представляю: мясо варится, а хозяйка раскатывает тонкий слой теста под хинкал. Ломаю еще один кусок хлеба.

—Не ешь,- предупреждает Эйваз.- Желудку не создавай проблемы.

Судит по себе. Но все равно оторвал еще один кусок. Вкус  непередаваемый. Видимо хлеб в деннюре впитывает ароматы хвороста, а то, как объяснить такую разительную  разницу во вкусе хлебов.

 

Нас в Т!иваке ждут вовсе не дома, а на окраине села, среди виноградной плантации. Т По узкой тропе доехали до места, где валит дым, неся вокруг запахи шашлыка. Вот тебе и хинкал. Чуть расстроился.   Нас с овациями встречает шумная толпа из пяти- шести человек. Познакомились: директор школы,  учитель, глава местной администрации, фермер Абдулмалик… Смотрю и не пойму- он вовсе не похож на того Абдулмалика с которым меня знакомил Эйваз два года назад, а спросить неудобно. Думаю, неужели два года могут изменить человека настолько.

Сели за скоро инсценированный стол- кусок листа ДВП на бочке, который укрощает сыр, зелень, шашлык, вареное мясо и водка. Прозвучали тосты, подняли тему про уголок генералу, вспомнили друзей и знакомых.

На обратном пути выясняется, что Этот Абдулмалик не тот Абдулмалик. И меня снедает вопрос, почему тогда он так быстро бросил работу и дал согласие на поездку. Спрашиваю:

—Эйваз, ты мне скажи: почему ты так быстро согласился со мной поехать в Дюрхъ?

Прежде чем ответить, он круто вывернул машину на повороте в Геджух от главной дороги на Хучни.

Я жду ответа и держу взгляд на его профиле: мимов окне мелькают дома и деревья.

—Не поверишь,- говорит он.- Я в это время думал о Дюрхъе. А ты?

—Я тоже.

Единомышленники!

Это люди, которые думают одинаково. Но надо сказать, что наши мысли- да, одинаковы в вопросах, которые касаются жизни табасаранов, их места среди народов Дагестана и России, культуры, языка и проблем. с которыми  они сталкиваются. К сожалению, будущее нам рисуется не в лучших тонах.  Готовы ли они к большим переменам., о которых предупреждает священная для всех табасаранов  пещера Дюрхъ. Вот вопрос, на который должен быть коллективный ответ.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *