Перейти к содержимому

Кто перенес рану,знает про нее больше, чем доктор.

Кто перенес рану, знает про нее больше, чем  доктор.(табасаранская поговорка)

Бейдул с длинным лицом,  блеклыми темными глазами и зычным голосом стоял в ожидании пассажиров,  следовавших из Дербента в селение Туриф. Его правая вытянутая рука покоилась на крыле ПАЗика, одна нога подогнута, живот отвисает, выпирая  блеклый свитер. Он с утра ничего не ел и голод томил его.

-Угощайтесь!-  предложил ему один из пассажиров, протягивая пакетик с горячими пирожками.

Бейдул оглянулся, отняв руку от автобуса. Это был дядя Керим, высокий стройный мужчина семидесяти лет. На лице ни единой морщины.

-Нет, нет. Спасибо,- вежливо отказался он.- Я больше не ем пирожков и  консервов. У меня от них изжога. И вообще из-за этой работы я заработал себе гастрит.- Он начал гладит свой живот.

-Что, в Турифе плохо тебя кормят?

По договоренности с автогаражом  сельчане должны были по очереди принимать на ночлег водителя автобуса, так как в этом маленьком селе не было гостиницы.

-Конечно,- без раздумий сразу ответил Бейдул.- Вы все только и умеете готовить хинкал  с жирным мясом. И это на ночь и каждый день. Теперь у меня барахлит желудок, сердце и печень. Вы, наверное,  договорились убить меня.

-Ну, что ты Бейдул,- посетовал Керим.- Мне семьдесят  лет, и я люблю хинкал — ничего не болит.

-Зато вы его водкой не заливаете, — третировал  Бейдул.

-Не пей.

— Попробуйте у Вас не пить. Мертвого заставите, не то что меня со слабой волей.

-Можно подумать у вас в Хюряке  хинкал не едят и водку не пьют.

Между тем автобус заполнялся и время подходило к отправке. Замечание Керима Бейдул оставил без внимания.

-Сегодня я ночую у Неби,- монотонным голосом продолжал Бейдул.- Я ему заказал рыбу жареную- кутум. Я посмотрю: если он не сделает это, то завтра у вас будет другой водитель. Для меня желудок важнее всего.- Он два раза шлепнул рукой по животу.

Спустя два часа автобус через маршрутные села Чулат, Новоселицкое, Тинит, урча мотором на затяжных подъемах, прибыл в Туриф. Детвора встречала автобус криками. Пастух отгонял коров, которые обтекали автобус с обеих сторон, с дороги. Они шли, размахивая хвостами и цокая копытами. Женщины зазывали запоздалых детей домой.

В центре села мужики стояли отдельными группами в зависимости от интересов: старики вспоминали свои дела и предшественников, сделавших ощутимые поступки для села, района и страны; молодежь обсуждала события в мире спорта. А когда речь заходила о политике, то в ней участвовали все слои- и интеллигенция, и колхозники, и пенсионеры. В такой момент лучше тут не находится — демократия может зашкалить и в качестве аргументов могут в любой момент появится кулаки. Вместе с тем надо отметить, что все единодушны, когда речь заходит об истории села. Это их гордость, которая сплачивает их перед лицом опасности.

Туриф- небольшое дагестанское село со множеством родников кристально чистой горной воды, в древности оно было местом ожесточенных сражений. Со всех сторон окруженный холмами, оно для врагов становилось настоящей западней. Здесь на глубине штыка лопаты и сегодня можно найти останки древних воинов с доспехами. Так что, здесь кажется все постоянным, кроме водителя автобуса и участкового врача.

Максим, молодой врач, после окончания института проходил здесь стажировку. Хотя ему было двадцать четыре года, он вел себя вместе со сверстниками развязно и   часто пошаливал. Его несерьезное отношение к работе стало предметом обсуждения врачебной комиссии в районе.

Признавая за собой вину, Максим вошел в кабинет главврача и стал возле дверей, чувствуя, как десяток глаз обжигают его.

-Теперь, товарищи, рассмотрим жалобу на действия молодого  практиканта, который проходит стажировку в селении Туриф, — произнес главврачМирза.- Это позор всему нашему здравоохранению и образованию тоже. Надо же до такого додуматься. Вроде взрослый, здоровый, красивый молодой человек, а в голове пусто.- Достав из ящика стола лист исписанной бумаги, главврач положил его на стол и разъяренно ударил по нему рукой.

По кабинету прошел шепот. Максим не знал, куда прятать свои глаза от стыда.

-Рассказывай, -приказал Мирза Максиму громко, чтобы все слышали,- Что ты сделал со старой женщиной.

Наступила пауза. Максим тяжело вздохнул.

-Ничего,- тихо ответил Максим,- Он на миг поднял свои черные глаза с длинными ресницами и опять опустил. Высокий, полный,  с мощными предплечьями в минуты стеснительности он казался маленьким и беспомощным как ребенок.  Если бы он знал, что это дело примет такой оборот, он ни за что не допустил бы такой оплошности. А если это событие в оформлении главврача дойдет до отца, конец мне и моей карьере, думал Максим.

В помещении наступило молчание, аж слышно было, как жужжала муха над головой Вели, норовясь сесть  на его голову. Он отмахивался.

Максим, набравшись смелости, начал:

-Я находился на работе, когда Умиева приковыляла ко мне на прием с палками в обеих руках, и я встал и помог ей сесть на стул.

-На что жалуетесь, бабушка?- спросил я

-Ноги, сынок. Не хотят ходить и болят, — ответила она.

-А сколько Вам лет?

-Не знаю, сынок. Говорят восемьдесят пять или девяносто.

-А в селе я слышал, что ей за сто. У вас что-нибудь еще болит?- спросил я

-Нет, нет, — упаси бог, — ответила бабушка бодрым голосом.

-Это же хорошо, бабушка,- Потом я подумал, если назначить деклофенак, то колоть некуда — одни кости и кожа и к тому же, кто знает ее переносимость. Я спросил:- Вы когда-нибудь лекарства пили или уколы?

-Нет, нет, сынок.- она ответила.- Упаси, бог.

-И я ей сказал, так в шутку-  Максим сделал паузу.- Бабушка, идите домой и поставьте ноги в сырую землю.

-В сырую?- она испуганно переспросила.

-Да,- я ответил.

-А зачем в сырую?

-Пусть привыкают!- сказал я.- Я был злой- накануне в село привезли труп молодого солдата.

В кабинете все зашевелились и стали смеяться профессиональному анекдоту, кроме невозмутимого главврача.

-А какое-нибудь лекарство, сынок?- спросила она дрожащим голосом.- Мне бы еще пожить.

-Пейте сырую воду!- предписал я.

В зале уже никто не мог удержаться от смеха.

И что же случилось?- спросил заинтригованный член комиссии, на лице которого запечатлелась улыбка.

-Женщина была доставлена в больницу с инфарктом миокарды, -официальным тоном добавил главврач.- Вот что.

-Из-за того, что она опустила ноги в землю?- переспросил член комиссии.

-Нет, ответил Максим.- Она опустила ноги  в   горячий  песок во дворе и пила горячий чай под палящими лучами солнца.

-И как она себя чувствует ныне?- спросил член комиссии.

-Отлично, — ответил кардиолог, улыбаясь.-   Ноги не болят.

-Я как председатель комиссии,- начал усатый, курирующий медицину в районе предлагаю ограничиться в первый раз замечанием Максиму и я…

-Это  еще не  все,- перебил председательствующего главврач, который явно хотел уволить с работы Максима.

Главврач достал из папки еще один исписанный лист с жалобой.

Расслабившийся Максим вновь напрягся, и он догадывался, о чем может пойти речь – в этот момент он хотел бы быть невидимым.

У меня,- начал главврач,- волосы встали дыбом, когда мне вручили это письмо.  В голове не укладывается, товарищи, как такое может сделать человек, получивший высшее медицинское образование. Эта жалоба от Гамзаева, жителя села. Пусть еще раз заливается краской и расскажет, что он сделал с его козой.

Заведующая терапией, молодая врачиха Сабина возмутилась:

-Я –против, – пусть этим занимается ветеринарная служба.

-Но он член нашего коллектива,- не унимался главврач

По залу прошел шум. Председатель комиссии посерьезнел. Максим молчал, уставив черные глаза в пол.

Из-под пола в стыке линолиума  лезли муравьи. Интересно, у них тоже есть лекари, главные  лекари, злые как Мирза, думал он. С детства мечтал стать видным человеком, чтобы гордилась вся родня. И на тебе. Какого черта, я пошел в медицину. Он почувствовал  в кончиках ушей пощипывание, и он знал, что они покраснели как томаты.

Максим переминулся с ноги на ногу. Комиссия ждала объяснений.

-Я отдыхал с друзьями, когда ко мне подошел Гамзаев, — тихо начал Максим.-  Он сказал, что его коза не может телиться и умирает- пришлось помочь.

-Как?- спросил председатель.

-Я сделал кесарево сечение.

Хирург вздрогнул, подался вперед и направил створки зеленых очков на Максима, сгорая от любопытства. Он спросил:

-И что?

-Коза издохла,- хладнокровно ответил Максим.

-А козленок?- не унимался хирург.

Максим молчал.

-Издох тоже,- с гневом добавил главврач.- Вобщем, так,- продолжал Вели, обращаясь к Максиму и повышая голос.- Я тебе запрещая шутить над больными, лечить животных. Ты можешь измерять температуру, выписывать лекарства и вытаскивать занозы. И все. На большее ты не способен. Понял?

Неби Бейдула встретил на пороге своего дома, и он заехав во двор , сразу учуял запах жарящегося кутума. У него желудок заурчал от прилива сока.                                                                                                                           он был  так голоден, что съел бы быка.Неби его     радушно встретил напороге дома.У   него еще были гос Мужики в селе приют Бейдула превращали в праздник, лишний повод, чтобы собраться, покушать и выпить.

Когда Бейдул зашел на кухню, он пришел в восторг от увиденного. Там было все- и хинкал, и жареная курица и салаты, а главное в середине -тарелка с жаренным кутумом- каспийская рыба с великолепным вкусом. Бейдул сел  поближе к рыбе. Наконец, за целый день он почувствовал себя счастливым.

Застолье началось: кто ел хинкал, кто курицу, а Бейдул — кутум. Он мастерски  отделял косточки от мяса и быстро начал опустошать тарелку. После второго тоста Бейдул потерял бдительность и запустил в горло мясо вместе с косточкой. Это был непростительный промах. Он закашлял, еще, не подозревая о последствиях, продолжал поддерживать тостуюших.  Он закашлял еще раз-кость начала гвоздиться  глубже. Бейдул начал волноваться, лицо побледнело, аппетит отбился — он встал.

-Что случилось?- Испуганно спросил Неби .

-Кость,- прохрипел Бейдул.- Застряла в горле.

В голову Бейдула лезли тревожные мысли: что, если я завтра не смогу вернуться в гараж; что, если слова, которые я сказал о том, что больше не поеду в Туриф ,как злой рок, сбудутся и , наконец что, если я умру здесь и сейчас?

Двенадцатилетний сын Неби Аслан дернул растерянного отца за руку и тихо спросил:

-Папа, может быть, вызвать доктора?

-Что ты сказал, сынок?- Неби делал вид, что не слышит: он не хотел вызывать Максима, думал обойдется и без него

Аслан теперь громко:

-Доктора вызвать?

-Да, скорее,- прохрипел Бейдул.- Да, зовите, конечно, хоть самого черта. Можно и Максима. Лучше бы я хлебал водку с ним, чем глотать кости.

Волна смеха.  Аслан метнулся к дверям и исчез.

Максим вошел размеренным шагом, поздоровался и осмотрел стол.

-Так, так  хорошо однако сидите,- протараторил он недвусмысленно, неотрывно глядя на Неби и усаживаясь на стул напротив больного Бейдула.

-Видит бог, я хотел пригласить тебя, но сказали, что ты уехал в район и,..- Неби обманывал и, запутавшись, осекся.

-Ничего, ничего, бывает,- перебил его Максим.- Земля круглая, да Бейдул? Покажи!

-Да,- поддержал Бейдул,- особенно в моей ситуации.- Он открыл рот и  указал на горло.

-Так, так,- произнес Максим, нагнувшись и заглядывая в рот Бейдулу. Затем, выпрямившись, уставился на больного с озадаченным выражением на лице.

Душа Бейдула ушла в пятки.

-Что?- спросил Бейдул  перепуганно.

-Я вам как врач заявляю, что дело очень серьезное: пинцет не поможет.

В комнате воцарилось  молчание.

— В жизни так бывает, когда человек в одиночку берется есть целую тарелку сочного кутума,- с иронией произнес Максим, глядя на тарелку с недоеденной рыбой,  затем, посерьезнев, добавил.- Нужна операция.

Все ахнули. Бейдул побелел как мел и опустил плечи. Он начал перебирать в памяти все последние события в своей жизни и вспомнил своих детей.

-Доктор, нельзя ли как-нибудь полегче?- жалким голосом попросил Бейдул, осознавая безысходность своего положения.

-Ты не волнуйся, брат, я сделаю все что в моих силах, тем более, что сегодня мне официально главврач разрешил удалять занозы, косточки и всякую хрен,- протараторил Максим, нервно вспоминая сегодняшнюю взбучку.

Он больному повелел как можно шире открыть рот, а Неби принести вафельный полотенец.

Максим правой рукой,  обернутой в полотенец, взялся за высунутый язык, а левую руку упер в лоб Бейдула и стал выжидать, чтобы перевести дыхание, прежде чем дернуть.

Все наблюдали за происходящим, затаив дыхание.

В следующий момент доктор дернул руку, и язык вместе с потрохами вывалился наружу. Бейдул вскрикнул от боли. Все увидели острую как иглу кость, которая вонзилась в  подножие языка. Максим не спеша аккуратно  двумя пальцами, сведя губы в дудочку, удалил косточку и самодовольно показал ее Бейдулу и всем остальным.

Затем случилось чудо- он отпустил язык, но он не возвращался назад. Максим насильно заталкивал язык внутрь, но он вываливался обратно.

Бейдул захрипел. Максим в отчаянии толкнул еще раз- язык вывалился опять. Максим стал обливаться холодным потом — его сарказм исчез как утренний туман, сам растерялся. Началась паника.

Бейдула срочно доставили в районную больницу  и еле спасли.

Вот так село в один день потеряло врача и автобусника.

Максим после ряда неудач долго переживал и понял истинность третьей заповеди врача: ошибаются все, но не все учатся на них, нарушая все другие заповеди.

Бейдул же стал менее разговорчивым, но более осведомленным по части косточек в горле по табасаранской поговорке: кто перенес рану, тот знает про нее больше доктора.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *