Перейти к содержимому

ТУРИФ

Кто перенес рану, знает про нее больше, чем  доктор.(табасаранская поговорка)

Бейдул с длинным лицом,  темными глазами и зычным голосом стоял в ожидании пассажиров, следовавших  из Дербента в селение Туриф. Его правая вытянутая рука покоилась на крыле ПАЗика, одна нога подогнута, живот отвисает, выпирая  блеклый свитер. Он с утра ничего не ел и голод томил его.

-Угощайтесь!-  предложил ему один из пассажиров, протягивая пакетик с горячими пирожками.

Бейдул оглянулся, отняв руку от автобуса. Это был дядя Агакерим, высокий стройный мужчина семидесяти лет. На лице ни единой морщины.

-Нет, нет. Спасибо,- вежливо отказался он.- Я больше не ем пирожков и  консервов. У меня от них изжога. И вообще из-за этой работы я заработал себе гастрит.- Он начал гладит свой живот.

-Что, в Турифе плохо тебя кормят?

По договоренности с автогаражом  сельчане должны были по очереди принимать на ночлег водителя автобуса, так как в этом маленьком селе не было гостиницы.

-Конечно,- без раздумий сразу ответил Бейдул.- Вы все только и умеете готовить хинкал  с жирным мясом. И это на ночь и каждый день. Теперь у меня барахлит желудок, сердце и печень. Вы, наверное,  договорились убить меня.

-Ну, что ты Бейдул,- посетовал Керим.- Мне семьдесят  лет, и я люблю хинкал — ничего не болит.

-Зато вы его водкой не заливаете, — третировал  Бейдул.

-Не пей.

— Попробуйте у Вас не пить. Мертвого заставите, не то что меня со слабой волей.

-Можно подумать у вас в Хюряке  хинкал не едят и водку не пьют.

Между тем автобус заполнялся и время подходило к отправке. Замечание Керима Бейдул оставил без внимания.

-Сегодня я ночую у Неби,- монотонным голосом продолжил Бейдул.- Я ему заказал рыбу жареную- кутум. Я посмотрю: если он не сделает это, то завтра у вас будет другой водитель. Для меня желудок важнее всего.- Он два раза шлепнул рукой по животу.-Поехали!

-У нас едят ц!икаб из калачиков и творога,- вставил Керим ,- лучшее блюдо на свете и оттого у нас живут долгожители-одному сто десять лет, Кешерин Алескеру , две женщины- за сто и десяток мужиков за девяносто.-Бейдул, который слушал его в половину уха, ушел за автобус: его в данный момент не интересовали долгожители- ему нужны были пассажиры. Керим добавил себе под нос:- а он, видите ли, хочет кутум.

Спустя два часа автобус через маршрутные села Чулат, Новоселицкое, Тинит, урча мотором на затяжных подъемах, прибыл в Туриф. Детвора встречала автобус криками. Пастух отгонял коров, которые обтекали автобус с обеих сторон, с дороги. Они шли, размахивая хвостами и цокая копытами. Женщины зазывали запоздалых детей домой.

В центре села мужики стояли отдельными группами в зависимости от интересов: старики вспоминали свои дела и предшественников, сделавших ощутимые поступки для села, района и страны; молодежь обсуждала события в мире спорта. А когда речь заходила о политике, то в ней участвовали все слои- и интеллигенция, и колхозники, и пенсионеры. В такой момент лучше тут не находится — демократия может зашкалить и в качестве аргументов могут в любой момент появится кулаки. Вместе с тем надо отметить, что все единодушны, когда речь заходит об истории села. Это их гордость, которая сплачивает их перед лицом опасности.

Среди них- люди разных возрастов и занятий:

Шельярин Гьяджук- восьмидесятилетний старик, самый сильный лесоруб, который всегда садился на годекане в ургаме (тулуп)из овечьей шести, но однажды, когда там появился житель Тинита с гордой улыбкой, покинул его со словами: « В Турифе не остались мужчины». Молодые, которые годились ему в сыновья, догадались, в чем дело: между двумя селами были распри из-за воды. Ручей, который шел на их мельницу, тинитцы за ненадобностью решили отвести в свою сторону. Несмотря на сопротивление стариков во главе Гьяджука,  тинитцы взяли верх, подключив администрацию района. Всем этим и руководил незваный гость. После того как его вежливо отвели от годекана и поколотили, Гьяджук, услышав об этом, вернулся обратно на годекан и сказал:» Да, в Турифе остались мужчины».

Еще он отличался тем, что не мог оставаться равнодушным к несправедливости. Так однажды в обеденное время он заметил, как его соседка Ева, жена  племянника, председателя колхоза Ччиргъарин Кади, стала из колхозного склада на плече таскать мешки с зерном один за другим. Он не выдержал и выйдя на крышу дома закричал:сельчане, если скажу, позор- мне; если не скажу, то лопнусь- воруют, воруют!

Здесь больше всего не верили рассказам ветеранов войны: все как один плели, что попало. Особенно отличался Мурадали с сутулой осанкой и беспощадным нравом колхозного сторожа- его сильно боялась детвора. В одном памятном рассказе его шинель зацепилась за немецкий танк «Тигр», протащив его сотни метров, но он не упускал гранату из рук. И в конце ему все таки удалось подорвать его, за что получил благодарное письмо лично от Сталина. Но недавно он здорово попался на брехне своему соседу Кавхьярин Шамилю и стал молчаливым. Как то он стал хвалиться, что его куры несут столько яиц, что не знает, что с ними делать- начал ими кормить коров. Когда жена Шамиля Суна пожаловалась мужу

, что дома нет  яиц, он ей посоветовал  сходить до соседки Шамая- жене Мурадали. И каково было удивление Суны, когда Шамай сказала, что у них дома нет ни одного яйца, даже чтобы помазать хлеб.

Мальярин Эстюч- старик небольшого роста, с большими усами, который все время курил трубку, но перерывы между затяжки были столь долгими, что ему приходилось прикуривать его каждый раз, после очередной затяжки. Его за угрюмость прозвали «Гитлером»- он никогда не улыбался.

Ччиргарин Абдусей- участник войны, который вернулся оттуда без одной руки. Он был настолько сильный, что одной рукой избивал своих врагов. Так один житель из селения Тураг, получив взбучку от  него, с иронией сказал:»… хорошо, что ему отрезали одну руку- чтобы он сделал со мной, если бы у него были две руки».

Бакниярин Шабан- сельский мулла, коммунист и участник войны. Он сам пил водку, а другим запрещал. Когда его спрашивали об этом, он серьезно отвечал:»Дети мои, вы делайте то, что я говорю, но не делайте то, что я делаю- у меня есть пропуск в рай».

Бакниярин Исрафил- сын Шабана, участник венгерских событий. с стихотворением танкиста, которого он начинал зачитывать при всякой ситуации: когда был пьян или трезв, но в хорошем настроении; когда в гараже отчитывали его за оплошность и когда хвалили. Этот стих был у всех на устах. Когда ему стукнуло 75 лет, врачи ему предписали красное вино, которого он должен был выпивать по сто грамм в день. Его сын Эдик, который работает адвокатом в Дербенте, прислал ему двадцатилитровую канистру из Воронцовских винных подвалов из селения Геджух. Он его по сто грамм выпил  вместе с друзьями за два дня и оповестил сына, что вино прекрасное и попросил срочно прислать ему следующую канистру с таким же вином.

 

Мальярин Азуч- ученик восьмого класса, мой сверстник, спокойный и здоровый с длинными ручищами. Он считал себя самым сильным, и когда он услышал, что в Хучнях появился драчун по имени Али, которого все боятся, он пришел в восторг .»Я его побью»,- сказал он и, взяв с собой нескольких сверстников в свидетели- и я был в их числе- отправился в районный центр, который находился в двенадцати километрах пути. Али, услышав о вызове, вышел из клуба в сопровождении друзей и обалдел-  Азуч стоял посередине двора, раздвинув длинные ручища и вызывая его на драку. Драка не состоялась, потому что Али пошел на попятную. Зато вырос авторитет спокойного, самоуверенного двоечника Азуча в глазах сверстников.

Ччиргарин Абдулвагаб- рыжий с кучерявыми волосами, мой одноклассник, отличник учебы и лидер. Он был генератором идей, а все остальные- исполнители. Отличный футболист- мы ездили по окрестным селам и выигрывали всех благодаря его забитым мячам. Однажды молодежь селения Ившниг после позорного поражения решили отомстить Вагабу, пользуясь численным превосходством. Они наступали с палками в руках, а мы тихо отступали лицом к лицу с врагом и плечом к плечу друг друга   в сторону нашего села, отправив Вагаба заранее вперед- мы его оберегали ради будущих побед. Так длилось долго: впереди всех неотступно стоял самый старший и здоровый-Юзбег, пока мы не поднялись на вершину первого холма. Потом случилось неожиданное: Вагаб с камнем в руке вырвался к первой линии и с размаху ударил по лицу здорового зачинщика драки. Полилась кровь и  все прекратилось.

Данарин Ферез- одноклассник, блондин с зелеными глазами. Он решил выделиться тем, что организовал их группы ребят банду. Они целыми днями придумывали себе особый язык, которого никто не понимал, кроме них самих, и после уроков они шастались по лесам. Они неожиданно нападали на проходящих пацанов из леса. Банда Фереза распалась и его идея быстро умерла, потому что никто их не боялся.

Ричвникарин Алиусей- преподаватель родного языка. Он жил в Ричвник, а работал за восемь километров в Турифе, и каждый день-хвала ему, честь и добрая память- в дождь и в снег, в мороз и зной, утром и вечером он двадцать пять лет проделывал путь, чтобы отдавать знания своим ученикам. Двоечники учились арифметике, считая, сколько кругов вокруг земного шара тот сделал за двадцать пять лет работы в школе- была такая задача у учителя математики. Спокойный и уравновешенный, он однажды не смог простить одному ученику безразличие. Данарин Ибрагим перестал учиться и его оценки по родному языку поползли вниз- от троек до двоек и единиц, а он продолжал улыбаться так, как будто ничего не произошло. И один раз Абдулусей вместо того, чтобы отметить Ибрагиму двойку в журнале, взял в руки между обкуренными пальцами наточенный карандаш, прошел от доски до задней парты и резким движением нацарапал «единицу» посередине лба  Ибрагима от переносицы  до чубчика. «В журнале никто не видит,- сказал он.- Зато теперь  увидит все село».

Ччиргарин Алибег- бессменный директор школы, учитель химии и биологии, коммуникабельный и авторитетный не только в селе, но и в районе. У него было мусорное слово «это самый», которое он вставлял в речь очень часто. И однажды ученики решили подсчитать их количество за один урок. Делать это взял на себя смелость ученик восьмого класса  Мальярин Алхам. Он начал считать про себя, но в один момент, забывшись, повысил голос, и когда досчитал до ста, он неожиданно получил от Алибега такую оплеуху, что забыл на несколько дней не только вставное слово «это самый», но и собственное имя. Алибег также злоупотреблял табасаранским предлогом «фи». Он председательствовал на митинге, посвященном юбилею Великой Октябрьской Революции, и , открывая собрание, он крылато  произнес:»Гъидин йигъан большевикари «фи» дап!ну «фи» гъап!игана «фи» гъавшну». Смех прокатился по толпе.

Байрамов Магомед- он пригнал в село первый трактор. Когда он вывернул его из-за поворота и увидел в двух километрах на школьном плато ликующую толпу, он, поддев монтировку под педаль, на ходу выбрался ка крышу трактора и, воздев обе руки кверху. стал кричать «ура», поддерживая толпу. Но он не успел заметить, как трактор стал взбираться на бугор- он перевернулся. а сам еле спасся. Ликование мгновенно перешло на вздохи- трактор так и не дотянул до села.

Шельярин Шеймерден- ветеран Витебской десантной дивизии, водитель школьного ГАЗ-52.Он вместе с директором Алибегом, завмагом Алимирза, фельдшером Джалилом поехали в лес за дровами, захватив с собой ящик водки и много закуски. На обратном пути на отвесном склоне отказали тормоза, и машину пустили на дерево-прямо посередине. Итог-плачевный: машина разлетелась на запчасти. Первым пришел в себя Шеймерден. Кругом гробовая  тишина, рядом прыгала черная ворона, и он, вспомнив русскую народную песню «Ворон, я не твой», испугался. Через минуту он увидел, как к нему, пошатываясь из стороны в сторону приближался Джалил с рассечением на лице, затем и Алибег, хватаясь за ребра. На него напал нервозный смех. «Ты посмотри на себя»,- сказал Джалил. Шймерден нащупал сбоку от виска  огромную шишку с размером головы, которая еще продолжала расти. Они разлили водку и только тогда вспомнили про четвертого-Алимирзу и застыли. Со стороны неба раздался хрип. Алимирза висел на ветке дерева, зацепившись за ремень штанов и спал вниз головой, раскачиваясь в свободном пространстве. Он видел сон, не ведая о том, что стряслось.

Туриф- небольшое дагестанское село со множеством родников кристально чистой горной воды, в древности оно было местом ожесточенных сражений. Со всех сторон окруженный холмами, оно для врагов становилось настоящей западней. Здесь на глубине штыка лопаты и сегодня можно найти останки древних воинов с доспехами. Так что, здесь кажется все постоянным, кроме водителя автобуса и участкового врача.

Максим, молодой врач, после окончания института проходил здесь стажировку. Хотя ему было двадцать четыре года, он вел себя вместе со сверстниками развязно и   часто пошаливал. Его несерьезное отношение к работе стало предметом обсуждения врачебной комиссии в районе.

Признавая за собой вину, Максим вошел в кабинет главврача и стал возле дверей, чувствуя, как десяток глаз обжигают его.

-Теперь, товарищи, рассмотрим жалобу на действия молодого  практиканта, который проходит стажировку в селении Туриф, — произнес главврач Мирза из селения Ягъдигъ.- Это позор всему нашему здравоохранению и образованию тоже. Надо же до такого додуматься. Вроде взрослый, здоровый, красивый молодой человек, а в голове пусто.- Достав из ящика стола лист исписанной бумаги, главврач положил его на стол и разъяренно ударил по нему рукой.

По кабинету прошел шепот. Максим не знал, куда прятать свои глаза от стыда.

-Рассказывай, -приказал Мирза Максиму громко, чтобы все слышали,- Что ты сделал со старой женщиной.

Наступила пауза. Максим тяжело вздохнул.

-Ничего,- тихо ответил Максим,- Он на миг поднял свои черные глаза с длинными ресницами и опять опустил. Высокий, полный,  с мощными предплечьями в минуты стеснительности он казался маленьким и беспомощным как ребенок.  Если бы он знал, что это дело примет такой оборот, он ни за что не допустил бы такой оплошности. А если это событие в оформлении главврача дойдет до отца, конец мне и моей карьере, думал Максим.

В помещении наступило молчание, аж слышно было, как жужжала муха над головой Вели, норовясь сесть  на его голову. Он отмахивался.

Максим, набравшись смелости, начал:

-Я находился на работе, когда Умиева приковыляла ко мне на прием с палками в обеих руках, и я встал и помог ей сесть на стул.

-На что жалуетесь, бабушка?- спросил я

-Ноги, сынок. Не хотят ходить и болят, — ответила она.

-А сколько Вам лет?

-Не знаю, сынок. Говорят восемьдесят пять или девяносто.

-А в селе я слышал, что ей за сто. У вас что-нибудь еще болит?- спросил я

-Нет, нет, — упаси бог, — ответила бабушка бодрым голосом.

-Это же хорошо, бабушка,- Потом я подумал, если назначить деклофенак, то колоть некуда — одни кости и кожа и к тому же, кто знает ее переносимость. Я спросил:- Вы когда-нибудь лекарства пили или уколы?

-Нет, нет, сынок.- она ответила.- Упаси, бог.

-И я ей сказал, так в шутку-  Максим сделал паузу.- Бабушка, идите домой и поставьте ноги в сырую землю.

-В сырую?- она испуганно переспросила.

-Да,- я ответил.

-А зачем в сырую?

-Пусть привыкают!- сказал я.- Я был злой- накануне в село привезли труп молодого солдата.

В кабинете все зашевелились и стали смеяться профессиональному анекдоту, кроме невозмутимого главврача.

-А какое-нибудь лекарство, сынок?- спросила она дрожащим голосом.- Мне бы еще пожить.

-Пейте сырую воду!- предписал я.

В зале уже никто не мог удержаться от хихиканья..

И что же случилось?- спросил заинтригованный член комиссии, на лице которого запечатлелась улыбка.

-Женщина была доставлена в больницу с инфарктом миокарды, -официальным тоном добавил главврач.- Вот что.

-Из-за того, что она опустила ноги в землю?- переспросил член комиссии.

-Нет, ответил Максим.- Она опустила ноги  в   горячий  песок во дворе и пила горячий чай под палящими лучами солнца.

-И как она себя чувствует ныне?- спросил член комиссии.

-Отлично, — ответил кардиолог, улыбаясь.-   Ноги не болят.

-Я как председатель комиссии,- начал усатый, курирующий медицину в районе предлагаю ограничиться в первый раз замечанием Максиму и я…

-Это  еще не  все,- перебил председательствующего главврач, который явно хотел уволить с работы Максима.

Главврач достал из папки еще один исписанный лист с жалобой.

Расслабившийся Максим вновь напрягся, и он догадывался, о чем может пойти речь – в этот момент он хотел бы быть невидимым.

У меня,- начал главврач,- волосы встали дыбом, когда мне вручили это письмо.  В голове не укладывается, товарищи, как такое может сделать человек, получивший высшее медицинское образование. Эта жалоба от Гамзаева, жителя села. Пусть еще раз заливается краской и расскажет, что он сделал с его козой.

Заведующая терапией, молодая врач Сабина возмутилась:

-Я –против, – пусть этим занимается ветеринарная служба.

-Но он член нашего коллектива,- не унимался главврач

По залу прошел шум. Председатель комиссии посерьезнел. Максим молчал, уставив черные глаза в пол.

Из-под пола в стыке ленолиума  лезли муравьи. Интересно, у них тоже есть лекари, главные  лекари, злые как Мирза, думал он. С детства мечтал стать видным человеком, чтобы гордилась вся родня. И на тебе. Какого черта, я пошел в медицину. Он почувствовал  в кончиках ушей пощипывание, и он знал, что они покраснели как томаты.

Максим переминался с ноги на ногу. Комиссия ждала объяснений.

-Я отдыхал с друзьями, когда ко мне подошел Гамзаев, — тихо начал Максим.-  Он сказал, что его коза не может телиться и умирает- пришлось помочь.

-Как?- спросил председатель.

-Я сделал кесарево сечение.

Хирург вздрогнул, подался вперед и направил створки зеленых очков на Максима, сгорая от любопытства. Он спросил:

-И что?

-Коза издохла,- хладнокровно ответил Максим.

-А козленок?- не унимался хирург.

Максим молчал.

-Издох тоже,- с гневом добавил главврач.- Вообще, так,- продолжал Вели, обращаясь к Максиму и повышая голос.- Я тебе запрещая шутить над больными, лечить животных. Ты можешь измерять температуру, выписывать лекарства и вытаскивать занозы. И все. На большее ты не способен. Понял?

Неби Бейдула встретил на пороге своего дома, и он заехав во двор , сразу учуял запах жарящегося кутума. У него желудок заурчал от прилива сока.                                                                                                                           он был  так голоден, что съел бы быка. У Неби дома  были гости. Мужики в селе приют Бейдула превращали в праздник, лишний повод, чтобы собраться, покушать и выпить.

Когда Бейдул зашел на кухню, он пришел в восторг от увиденного. Там было все- и хинкал, и жареная курица и салаты, а главное в середине -тарелка с жаренным кутумом- каспийская рыба с великолепным вкусом. Бейдул сел  поближе к рыбе. Наконец, за целый день он почувствовал себя счастливым.

Застолье началось: кто ел хинкал, кто курицу, а Бейдул — кутум. Он мастерски  отделял косточки от мяса и быстро начал опустошать тарелку. После второго тоста Бейдул потерял бдительность и запустил в горло мясо вместе с косточкой. Это был непростительный промах. Он закашлял, еще, не подозревая о последствиях, продолжал поддерживать тостуюших.  Он закашлял еще раз-кость начала гвоздиться  глубже. Бейдул начал волноваться, лицо побледнело, аппетит отбился — он встал.

-Что случилось?- Испуганно спросил Неби .

-Кость,- прохрипел Бейдул.- Застряла в горле.

В голову Бейдула лезли тревожные мысли: что, если я завтра не смогу вернуться в гараж; что, если слова, которые я сказал о том, что больше не поеду в Туриф ,как злой рок, сбудутся и , наконец что, если я умру здесь и сейчас?

Двенадцатилетний сын Неби Аслан дернул растерянного отца за руку и тихо спросил:

-Папа, может быть, вызвать доктора?

-Что ты сказал, сынок?- Неби делал вид, что не слышит: он не хотел вызывать Максима, думал обойдется и без него

Аслан теперь громко:

-Доктора вызвать?

-Да, скорее,- прохрипел Бейдул.- Да, зовите, конечно, хоть самого черта. Можно и Максима. Лучше бы я хлебал водку с ним, чем глотать кости.

Волна смеха.  Аслан метнулся к дверям и исчез.

Максим вошел размеренным шагом, поздоровался и осмотрел стол.

-Так, так  хорошо однако сидите,- протараторил он недвусмысленно, неотрывно глядя на Неби и усаживаясь на стул напротив больного Бейдула.

-Видит бог, я хотел пригласить тебя, но сказали, что ты уехал в район и,..- Неби обманывал и, запутавшись, осекся.

-Ничего, ничего, бывает,- перебил его Максим.- Земля круглая, да Бейдул? Покажи!

-Да,- поддержал Бейдул,- особенно в моей ситуации.- Он открыл рот и  указал на горло.

-Так, так,- произнес Максим, нагнувшись и заглядывая в рот Бейдулу. Затем, выпрямившись, уставился на больного с озадаченным выражением на лице.

Душа Бейдула ушла в пятки.

-Что?- спросил Бейдул  испуганно.

-Я вам как врач заявляю, что дело очень серьезное: пинцет не поможет.

В комнате воцарилось  молчание.

— В жизни так бывает, когда человек в одиночку берется есть целую тарелку сочного кутума,- с иронией произнес Максим, глядя на тарелку с недоеденной рыбой,  затем, посерьезнев, добавил.- Нужна операция.

Все ахнули. Бейдул побелел как мел и опустил плечи. Он начал перебирать в памяти все последние события в своей жизни и вспомнил своих детей.

-Доктор, нельзя ли как-нибудь полегче?- жалким голосом попросил Бейдул, осознавая безысходность своего положения.

-Ты не волнуйся, брат, я сделаю все что в моих силах, тем более, что сегодня мне официально главврач разрешил удалять занозы, косточки и всякую хрен,- протараторил Максим, нервно вспоминая сегодняшнюю взбучку.

Он больному повелел как можно шире открыть рот, а Неби принести вафельный полотенец.

-Может, не надо,- с ужасом в глазах спросил Бейдул.

-Надо,Федя, надо,- произнес Максим, пренебрегая о том, что думает Бейдул.

Максим правой рукой,  обернутой в полотенец, взялся за высунутый язык, а левую руку упер в лоб Бейдула и стал выжидать, чтобы перевести дыхание, прежде чем дернуть.

Все наблюдали за происходящим, затаив дыхание.

В следующий момент доктор дернул руку, и язык вместе с потрохами вывалился наружу. Бейдул вскрикнул от боли. Все увидели острую как иглу кость, которая вонзилась в  подножие языка. Максим, не спеша, аккуратно  двумя пальцами, сведя губы в дудочку, удалил косточку и самодовольно показал ее Бейдулу и всем остальным.

Затем случилось чудо- он отпустил язык, но он не возвращался назад. Максим насильно заталкивал язык внутрь, но он вываливался обратно.

Бейдул захрипел. Максим в отчаянии толкнул еще раз- язык вывалился опять. Максим стал обливаться холодным потом — его сарказм исчез как утренний туман в Турифе, сам растерялся. Началась паника.

Бейдула срочно доставили в районную больницу  и еле спасли.

Вот так село в один день потеряло врача и автобусника.

Максим после ряда неудач долго переживал и понял одну истину: первая ошибка- улыбка, а остальные -большая горькая слеза. Он решил все запомнить, чтобы не повторить на новом месте.

Бейдул же бросил автобус и стал менее разговорчивым, но более осведомленным по части косточек в горле по табасаранской поговорке: кто перенес рану, тот знает про нее больше, чем доктор.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *